"На его месте может оказаться любой". Отменен приговор за клип Rammstein
161
Бывшему координатору штаба Навального в Архангельске (признан иноагентом) Андрею Боровикову дали 2,3 года лишения свободы за клип группы Rammstein на песню Pussy, но сегодня Третий кассационный суд Санкт-Петербурга отменил приговор и отправил дело на новое рассмотрение. Наказание Боровиков уже отбывает в ИК-7 Архангельской области. Бывший сокамерник Боровикова Александр Кузнецов рассказал корреспонденту Север.Реалии об условиях в колонии №7 Архангельской области и как администрация и другие заключенные относятся к активисту.
С начала осени Андрей Боровиков находится в ИК №7 Архангельской области. Там он познакомился с Александром Кузнецовым, они были в одном отряде. Кузнецов был осужден на 7 лет за мошенничество, 30 декабря прошлого года вышел на свободу.
– Как проходит день в колонии?
– С утра встаёшь, зарядочка, затем завтрак, потом проверка, потом на работу. Здесь почти все работают либо на швейном производстве, либо на лесообработке. И так весь день проходит. У тех, кто работает, свободного времени нет. Условия в этой колонии нормальные, но никакой медицины нет вообще. Одна таблетка от всех болезней, но думаю, это не только в Архангельске, а по всей России.
– Как вы познакомились с Андреем Боровиковым?
– Мы с Андреем сидели вместе в одном отряде. Когда его привезли, он дал мне посмотреть его уголовное дело. У меня вопрос к нашему президенту. Да, нужно отдать ему должное – он помогает стране и людям, но меня и не только меня, а большинство людей интересуют такие вопросы. Я прочёл уголовное дело Андрея Боровикову и не понимаю, почему он сидит. Он находится в колонии по какой-то смешной причине. Этот клип ему не принадлежит, он принадлежит группе Rammstein. Просто человек добавил себе клип и сел в тюрьму. Но дело не только в нем. По всей стране фальсифицируют уголовные дела, процентов 10, а то и 15 сидят невиновных. Как мы знаем из новостей, часто выбивают явки от людей, то есть заводят незаконно уголовные дела. Когда начинаешь писать в правоохранительные органы, то везде, как один, отказывают, фактически ничего не проверяется. Вот я и хочу спросить у Владимира Путина: кто и когда с этим будет бороться? У нас в России каждый год проходит "Бессмертный полк", и я хочу понять, за что воевали мои родные? Они воевали за свободу, чтобы человек имел свободу слова, а мы в мирное время сталкиваемся с тем, что на людей непонятно за что заводят уголовные дела. Человека лишают жизни на несколько лет, а он потом ходит и доказывает свою правоту и не может доказать. И опять же, повторюсь, это в мирное время, что это такое?! Кто будет с этим бороться? Уголовное дело Андрея – это только один из случаев, с которым я столкнулся на зоне, а сколько их там по этапу? Приехал человек с одной статьей, а уезжает с несколькими. Люди, которые сидят на зоне, они там слова не имеют, все боятся. За что люди страдают в мирное время, я не могу понять? Дают по 7, по 8 лет – это вообще ужас! Вот Боровиков за что сел? Что он натворил? Обыкновенный клип, который вообще не принадлежит ему! Это что получается, если я сейчас добавлю себе какой-нибудь клип артиста из интернета, то меня надо посадить? Наши родственники воевали за Россию для того, чтобы человек имел права и свободу слова, а не так, чтобы сажали не пойми за что.
– Вы часто спрашиваете: "За что сел Боровиков?" Как вы думаете, почему появилось уголовное дело против него?
– Я считаю, незаконно он сидит, и не только он. На него разозлились за его политическую деятельность, но у нас же нет такой статьи "Разозлил своей политической деятельностью". За это не должны сажать. Если бы был состав преступления, если бы была такая статья, то да, но у нас же свобода слова, мы живём же в России по российским законам. Я думаю, что каждый имеет право свободно говорить. А у нас получается, что за свободные слова сажают. Это абсолютно незаконно. Когда я с таким сталкиваюсь, у меня волосы дыбом встают. Я продолжу задавать вопрос. Зачем мы тогда воевали? Для того, чтобы в России вот такими образом людей сажали? Я прошу обратить на это внимание нашего президента. Мы же надеемся на закон, а что в итоге получается?
– Как другие заключенные относились к уголовному делу Андрея Боровикова?
– Кто узнаёт – тот поражается. Это же зона. Каждый тут боится последствий. Вы представляете, как люди сидят на зонах, что даже рты свои боятся открыть. Про Архангельск ничего плохого не могу сказать, но про другие зоны много страшного слышал. Представляете, вот он, этот бедолага зэк, сидит и боится рот открыть за свои права, за свою правду! Боится рот открыть, что ему не дали таблетку, что покормили плохо. Если и пишет свои жалобы, то это беспонтово: ни ответа ни привета, все как один отказывают. То письма не выходят, то ещё что-нибудь, то прокурор не видит оснований. Да ведь и суды у нас так стали работать, все как один стали действовать. Почему когда чиновник совершает преступления, то он получает маленький срок или домашний арест? А когда обычный человек совершает те же преступления, то всегда мера наказания под самый потолок. В чём разница между чиновником и простым гражданином? Закон должен действовать для всех одинаково, а не так, что давайте отыграемся на простом человеке, дадим ему семь лет, а чиновнику два года. Чем чиновник лучше-то? Кроме того, на зоне чиновник будет жить шикарно, у него нету никаких там проблем. Совершил преступление, и нету проблем.
– Между заключенными и администрацией колонии часто происходят конфликты?
– Такого нет. Надо отдать должное архангельским сотрудникам. Более-менее всё. Может, когда-то и бывали случаи, но при мне такого не было. Между заключенными я тоже конфликтов не видел, если они и были, то их сразу сотрудники пресекали. В этом плане всё нормально. Хорошо, что Андрей сидит в Архангельской области, тут сотрудники действительно соблюдают права человека. А на других зонах что творится? Сколько Боровикову новостей страшных приходило, лично я читал эти новости. Что творится в лагерях? Это ужас просто! Кто с этим будет бороться?
– Были ли какие-то конфликты между заключёнными и Андреем Боровиковым?
– Да нет, не было. К нему хорошо относятся осужденные. К нему и сотрудники неплохо относятся. По поводу медицины – отношение как в концлагерях. Нету таблетки, помер Максим – ну и хрен с ним. Отношения к зэку такое, будто он не человек вовсе. У нас в колонии зверей нет, тут не сидят маньяки. Всё по лёгкой статье отбывают свое наказание. Медицина должна присутствовать. Стоишь два часа в медпункт, по итогу ничего не дают, говорят: пошёл вон отсюда. У меня проблемы с ушами. Я с ними сколько сидел, столько и просил оказать медицинскую помощь. Там сидишь, на улице без шапки бегаешь, мне потом разрешили шапку, конечно, но не в этом дело: если болезнь хроническая, то как шапка поможет? Я писал заявления, чтобы меня в больницу увезли. Из-за того, что мне не оказали медицинскую помощь там, я теперь на воле по врачам хожу, до того дотянули, что теперь нужно операцию делать. Нужно оказывать медицинскую помощь вовремя, отправлять лечиться людей в больницу, вот и всё. Условий там нет для этого.
– Какое впечатление у вас сложилось от общения с Боровиковым?
– Никто из зэков на него не жалуется, сотрудники тоже нормально к нему относятся. На месте Боровикова может оказаться любой другой человек, пока эта система существует. Большинство людей сейчас боятся слово сказать, потому что за это могут посадить. У него дело фальсифицировалось как-то, доказательств нет, но посадили. Как это обычно ведь делают? Потерпевшего обычно уговаривают дать показания на человека, чтобы были какие-то зацепки, чтобы доказать вину. А Боровикова – я вообще не понимаю, как посадили. У нас сейчас нет никакого основания доверять правоохранительным органам. Намеренно доводят дело до суда, а когда начинаешь писать выше, тебе отказывают. Это коррупция, это целая система. А почему эта система должна держаться? Это нонсенс какой-то, человек сидит, и непонятно, за что ему дали эти два года. А за что? За то, что какой-то сотрудник захотел себе звезду повесить? Судья у них – друг, прокурор – друг, начиная от опера, заканчивая чиновником, везде друзья. Начинаешь дело обжаловать – тебя никто нигде слушать не собирается, как команда работают. Это как понимать? Даже адвокаты, тоже сталкивался с такими, будут предлагать тебе особый порядок, чтобы получить срок поменьше, а разбираться никто ни в чем не будет. Это всё одна контора, одна команда. Да и адвокатов мало очень порядочных осталось. Сидит судья зажравшийся и по беспределу людей сажает. И все это якобы в рамках закона.
Председатель Общественной наблюдательной комиссии Архангельской области Сергей Антуфьев на вопрос корреспондента Север.Реалии о жалобах на нехватку лекарств в колониях ответил, что "какие-то письма приходят от всех заключённых и все заключённые на что-то жалуются". "Мы не можем выдавать никакой конкретики без согласования. И если вас что-то интересует, то вы можете подать запрос в УФСИН и получить ответ", – пояснил глава местной ОНК.
В пресс-службе УФСИН по Архангельской области редакции Север.Реалии сообщили, что сотрудники управления "не слышали о жалобах" от заключенных, ведомство попросило направить официальный запрос, ответа пока нет.
Прокуратура Архангельской области не раз сообщала о нарушениях в колониях региона, но в большинстве случаев они касались трудового законодательства. В 2017 году ИК-7 оштрафовали на 60 тысяч рублей из-за отсутствия специальной маркировки на рабочих местах осужденных. В 2019 году в колонии прокуратура нашла многочисленные нарушения: нужен был ремонт крыши, вспомогательных помещений, системы канализации в здании общежитий отрядов.
С начала осени Андрей Боровиков находится в ИК №7 Архангельской области. Там он познакомился с Александром Кузнецовым, они были в одном отряде. Кузнецов был осужден на 7 лет за мошенничество, 30 декабря прошлого года вышел на свободу.
– Как проходит день в колонии?
– С утра встаёшь, зарядочка, затем завтрак, потом проверка, потом на работу. Здесь почти все работают либо на швейном производстве, либо на лесообработке. И так весь день проходит. У тех, кто работает, свободного времени нет. Условия в этой колонии нормальные, но никакой медицины нет вообще. Одна таблетка от всех болезней, но думаю, это не только в Архангельске, а по всей России.
– Как вы познакомились с Андреем Боровиковым?
– Мы с Андреем сидели вместе в одном отряде. Когда его привезли, он дал мне посмотреть его уголовное дело. У меня вопрос к нашему президенту. Да, нужно отдать ему должное – он помогает стране и людям, но меня и не только меня, а большинство людей интересуют такие вопросы. Я прочёл уголовное дело Андрея Боровикову и не понимаю, почему он сидит. Он находится в колонии по какой-то смешной причине. Этот клип ему не принадлежит, он принадлежит группе Rammstein. Просто человек добавил себе клип и сел в тюрьму. Но дело не только в нем. По всей стране фальсифицируют уголовные дела, процентов 10, а то и 15 сидят невиновных. Как мы знаем из новостей, часто выбивают явки от людей, то есть заводят незаконно уголовные дела. Когда начинаешь писать в правоохранительные органы, то везде, как один, отказывают, фактически ничего не проверяется. Вот я и хочу спросить у Владимира Путина: кто и когда с этим будет бороться? У нас в России каждый год проходит "Бессмертный полк", и я хочу понять, за что воевали мои родные? Они воевали за свободу, чтобы человек имел свободу слова, а мы в мирное время сталкиваемся с тем, что на людей непонятно за что заводят уголовные дела. Человека лишают жизни на несколько лет, а он потом ходит и доказывает свою правоту и не может доказать. И опять же, повторюсь, это в мирное время, что это такое?! Кто будет с этим бороться? Уголовное дело Андрея – это только один из случаев, с которым я столкнулся на зоне, а сколько их там по этапу? Приехал человек с одной статьей, а уезжает с несколькими. Люди, которые сидят на зоне, они там слова не имеют, все боятся. За что люди страдают в мирное время, я не могу понять? Дают по 7, по 8 лет – это вообще ужас! Вот Боровиков за что сел? Что он натворил? Обыкновенный клип, который вообще не принадлежит ему! Это что получается, если я сейчас добавлю себе какой-нибудь клип артиста из интернета, то меня надо посадить? Наши родственники воевали за Россию для того, чтобы человек имел права и свободу слова, а не так, чтобы сажали не пойми за что.
– Вы часто спрашиваете: "За что сел Боровиков?" Как вы думаете, почему появилось уголовное дело против него?
– Я считаю, незаконно он сидит, и не только он. На него разозлились за его политическую деятельность, но у нас же нет такой статьи "Разозлил своей политической деятельностью". За это не должны сажать. Если бы был состав преступления, если бы была такая статья, то да, но у нас же свобода слова, мы живём же в России по российским законам. Я думаю, что каждый имеет право свободно говорить. А у нас получается, что за свободные слова сажают. Это абсолютно незаконно. Когда я с таким сталкиваюсь, у меня волосы дыбом встают. Я продолжу задавать вопрос. Зачем мы тогда воевали? Для того, чтобы в России вот такими образом людей сажали? Я прошу обратить на это внимание нашего президента. Мы же надеемся на закон, а что в итоге получается?
– Как другие заключенные относились к уголовному делу Андрея Боровикова?
– Кто узнаёт – тот поражается. Это же зона. Каждый тут боится последствий. Вы представляете, как люди сидят на зонах, что даже рты свои боятся открыть. Про Архангельск ничего плохого не могу сказать, но про другие зоны много страшного слышал. Представляете, вот он, этот бедолага зэк, сидит и боится рот открыть за свои права, за свою правду! Боится рот открыть, что ему не дали таблетку, что покормили плохо. Если и пишет свои жалобы, то это беспонтово: ни ответа ни привета, все как один отказывают. То письма не выходят, то ещё что-нибудь, то прокурор не видит оснований. Да ведь и суды у нас так стали работать, все как один стали действовать. Почему когда чиновник совершает преступления, то он получает маленький срок или домашний арест? А когда обычный человек совершает те же преступления, то всегда мера наказания под самый потолок. В чём разница между чиновником и простым гражданином? Закон должен действовать для всех одинаково, а не так, что давайте отыграемся на простом человеке, дадим ему семь лет, а чиновнику два года. Чем чиновник лучше-то? Кроме того, на зоне чиновник будет жить шикарно, у него нету никаких там проблем. Совершил преступление, и нету проблем.
– Между заключенными и администрацией колонии часто происходят конфликты?
– Такого нет. Надо отдать должное архангельским сотрудникам. Более-менее всё. Может, когда-то и бывали случаи, но при мне такого не было. Между заключенными я тоже конфликтов не видел, если они и были, то их сразу сотрудники пресекали. В этом плане всё нормально. Хорошо, что Андрей сидит в Архангельской области, тут сотрудники действительно соблюдают права человека. А на других зонах что творится? Сколько Боровикову новостей страшных приходило, лично я читал эти новости. Что творится в лагерях? Это ужас просто! Кто с этим будет бороться?
– Были ли какие-то конфликты между заключёнными и Андреем Боровиковым?
– Да нет, не было. К нему хорошо относятся осужденные. К нему и сотрудники неплохо относятся. По поводу медицины – отношение как в концлагерях. Нету таблетки, помер Максим – ну и хрен с ним. Отношения к зэку такое, будто он не человек вовсе. У нас в колонии зверей нет, тут не сидят маньяки. Всё по лёгкой статье отбывают свое наказание. Медицина должна присутствовать. Стоишь два часа в медпункт, по итогу ничего не дают, говорят: пошёл вон отсюда. У меня проблемы с ушами. Я с ними сколько сидел, столько и просил оказать медицинскую помощь. Там сидишь, на улице без шапки бегаешь, мне потом разрешили шапку, конечно, но не в этом дело: если болезнь хроническая, то как шапка поможет? Я писал заявления, чтобы меня в больницу увезли. Из-за того, что мне не оказали медицинскую помощь там, я теперь на воле по врачам хожу, до того дотянули, что теперь нужно операцию делать. Нужно оказывать медицинскую помощь вовремя, отправлять лечиться людей в больницу, вот и всё. Условий там нет для этого.
– Какое впечатление у вас сложилось от общения с Боровиковым?
– Никто из зэков на него не жалуется, сотрудники тоже нормально к нему относятся. На месте Боровикова может оказаться любой другой человек, пока эта система существует. Большинство людей сейчас боятся слово сказать, потому что за это могут посадить. У него дело фальсифицировалось как-то, доказательств нет, но посадили. Как это обычно ведь делают? Потерпевшего обычно уговаривают дать показания на человека, чтобы были какие-то зацепки, чтобы доказать вину. А Боровикова – я вообще не понимаю, как посадили. У нас сейчас нет никакого основания доверять правоохранительным органам. Намеренно доводят дело до суда, а когда начинаешь писать выше, тебе отказывают. Это коррупция, это целая система. А почему эта система должна держаться? Это нонсенс какой-то, человек сидит, и непонятно, за что ему дали эти два года. А за что? За то, что какой-то сотрудник захотел себе звезду повесить? Судья у них – друг, прокурор – друг, начиная от опера, заканчивая чиновником, везде друзья. Начинаешь дело обжаловать – тебя никто нигде слушать не собирается, как команда работают. Это как понимать? Даже адвокаты, тоже сталкивался с такими, будут предлагать тебе особый порядок, чтобы получить срок поменьше, а разбираться никто ни в чем не будет. Это всё одна контора, одна команда. Да и адвокатов мало очень порядочных осталось. Сидит судья зажравшийся и по беспределу людей сажает. И все это якобы в рамках закона.
Председатель Общественной наблюдательной комиссии Архангельской области Сергей Антуфьев на вопрос корреспондента Север.Реалии о жалобах на нехватку лекарств в колониях ответил, что "какие-то письма приходят от всех заключённых и все заключённые на что-то жалуются". "Мы не можем выдавать никакой конкретики без согласования. И если вас что-то интересует, то вы можете подать запрос в УФСИН и получить ответ", – пояснил глава местной ОНК.
В пресс-службе УФСИН по Архангельской области редакции Север.Реалии сообщили, что сотрудники управления "не слышали о жалобах" от заключенных, ведомство попросило направить официальный запрос, ответа пока нет.
Прокуратура Архангельской области не раз сообщала о нарушениях в колониях региона, но в большинстве случаев они касались трудового законодательства. В 2017 году ИК-7 оштрафовали на 60 тысяч рублей из-за отсутствия специальной маркировки на рабочих местах осужденных. В 2019 году в колонии прокуратура нашла многочисленные нарушения: нужен был ремонт крыши, вспомогательных помещений, системы канализации в здании общежитий отрядов.