35 лет без права разговоров. Как судили Алексея Навального* в очередной раз
Пока в столице гремел юбилейный ММКФ, в Басманном районном суде г. Москвы прошел совершенно особенный показ: давали Навального*. Не на кино-, но телеэкране – из колонии строгого режима № 6 пос. Мелехово Ковровского р-на Владимирской области, политика вывели по видеосвязи. Вход – не по билетам, но паспортам.
– А кем он вам приходится? Кумир ваш? – переписывая в журнал мои паспортные данные, подсказывает пристав на проходной. – Угадал?! А, но вы журналист? Тогда неинтересно…
Предваряли основной показ ограниченные сеансы: журналистов заводили к экранному Навальному* на протокольное фотографирование экрана с ним. Не всех сразу, как бывало на других политзаключенных, а строго по 5 человек. Нам дали 30 секунд и предупредили: тот, кто с ним заговорит о чем-либо, получит спецприз – до 3000 рублей (административную ответственность за неисполнение распоряжения пристава по обеспечению порядка в суде). Я спросила разрешения поздороваться. «Это можно…», – разрешили мне тихо.
– Здравствуйте! – услышав голос по ту сторону экрана, от неожиданности Навальный* помахал рукой в ответ.
В маленьком зале № 21 (в отличие от всех других дел, фамилия подсудимого в списках слушаний на сегодня не указывалась) поместились 27 слушателей, из них 4 представителя посольств (в том числе американского – эти, родимые, на все громкие суды ходят как на работу) и 23 представителей СМИ. Мы сидели к экрану спиной. Лицом – одна судья, один секретарь, два следователя, два адвоката, два вооруженных до зубов пристава. Само слушание снимать не разрешили.
– Руки (с телефонами – Авт.) держать горизонтально! Локоть не сгибать! – перед началом слушания отдавали приказы они нам, вышагивая вправо-влево. Приподнятая рука автоматически расценивалась тут как попытка съемки. – Не переговариваться!!!
– Ух, в отношении вас уже правила, как в моем ШИЗО, – оживился экранный Навальный*, услышав знакомые команды. В апреле его отправили в штрафной изолятор в тринадцатый раз.
На этом заседании решали только, сколько дней ему и защитникам дадут на чтение томов новых уголовных дел. Навальный* полагал, их 195, но накануне прибавился еще один. Следствие просило ограничить ознакомление до 5 мая.
– Это циничное издевательство, – высказался обвиняемый. – Следствие пытается сделать так, чтобы я даже материалы своего уголовного дела не смог посмотреть на всех стадиях. И им стыдновато за это! Они выдвинули мне совершенно абсурдные обвинения – о создании экстремисткой группы. А следователь Видюков, замечательный наш (он вел дела экс-министра экономического развития Улюкаева, экс-главы Серпуховского района Подмосковья Шестуна, награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени – Авт.), сказал мне на прошлой неделе, что из этого дела выделено отдельное – террористическое. Что я, сидя в тюрьме, совершаю теракты! И по нему меня будет отдельно судить военный суд. С адвокатами в ШИЗО я разговариваю через стекло, заклеенное непрозрачной пленкой…
После его речи заседание закрыли от слушателей. Пока ждали решения, уточнила у юристов: по УК РФ, за экстремизм Навальному*, уже осужденному на 9 лет строгача, светит еще до 35 лет (это максимум, который в России могут дать по совокупности приговоров для некоторых особо тяжких преступлений), за терроризм – пожизненное (особо тяжкое против общественной безопасности). На оглашение вердикта нас вернули в зал – мы встали перед теле-Навальным* полукругом. И соблюдали тишину.
– Покивайте головой, если слышите меня, – спустя минуту произнесло Навальный*-ТВ. – Вы ведь слышите меня?
Мы кивнули.
– Хорошо. Я просто немного одичал в ШИЗО… И мне поразительно видеть такое количество людей!
– Мы тоже рады вас видеть, – сказала я, стараясь не привлекать лишнего внимания.
– Фактически весь мой круг общения – это я сам и, конечно, мой любимый начальник отряда, который рядом со мной сидит и снимает меня на видеорегистратор.
Да, с ним ведь, как признался недавно в СМИ один из вышедших на свободу, там практически никто не разговаривает…
– Соблюдаем тишину! – крикнули приставы.
– Что бы вам еще рассказать? – пока Навальный* собирался с мыслями (раньше на всех процессах в перерывах он болтал без умолку, и мы впервые видели его молчащим дольше секунды), на экране появился регулятор звука. Деления стремительно поползли вниз… А он этого и не видел. Я машинально поднесла руку к уху. Тут-то до меня и дошло.
Жесты ведь нам не запрещали. А по нашим законам вроде как все, что не запрещено, то разрешено. И, держа одной рукой телефон для съемки оглашения вердикта, другой я аккуратно показала ему половинку сердечка. Он увидел его – и ничем не выдал меня. Осторожно он улыбнулся, но во все зубы. Он не забыл этот символ.
На чтение 196 томов (по 250 листов А4 каждый, то есть всего 49.000) нового уголовного дела ему дали 7 рабочих дней. Первый из них ушел у адвокатов на получение судебного решения об этом. Кстати, для сравнения: обычный объем романа «Война и мир» Льва Николаевича Толстого – 1300 страниц обычного книжного формата.
*Включен в список террористов и экстремистов.
Слово защитнику
– Мы видели только пару томов, которые приносили в колонию, – сказала «Собеседнику» адвокат обвиняемого Ольга Михайлова. – Когда так много томов, обвиняемых никогда не ограничивают в ознакомлении! После года чтения разве что могут поторапливать.