Сколько стоило расследование покушения на убийство Навального
Из разговора с Христо Грозевым, который раскрыл преступление Путина и Бортникова
"— Откуда в расследованиях Bellingcat постоянно появляются детализации звонков и перелетов? Их что, свободно продают?
— Да, их продают: в России чрезвычайно большой черный рынок самых разных данных и утечек. Для нас важно получать их, не подвергая угрозе источник [слива]. Это единственный барьер.
— Навальный, пересказывая ваше расследование, горячо благодарил Ирину Яровую, чей пакет поправок в 2016 году обязал операторов связи хранить пользовательские данные до трех лет. Это действительно расширило «предложение» на теневом рынке данных?
— С введением «пакета Яровой» предложение на рынке данных не столько расширилось, сколько углубилось: теперь действительно продают уже три года данных, а не шесть месяцев, как раньше было.
— К началу расследования у вас были только данные о переговорах главы «Сигнала» Артура Жирова — а сколько еще биллингов пришлось докупить?
— Около 10–15.
— Биллинги, данные о перелетах — сколько это стоило? На примере вашего последнего текста?
— Много стоило. Точную сумму называть не буду, потому что жена меня убьет. «Новичком».
— По нашим расчетам, стоимость одного такого расследования может доходить и до миллиона рублей. Одна геолокация — это 25 тысяч, детализация звонков по одному номеру — 80 тысяч, сведения о пассажирах одного рейса — 10 тысяч рублей, говорят нам собеседники на рынке «пробива». Как Bellingcat финансирует такие вещи?
— Bellingcat ни цента не дает на приобретение таких данных. Bellingcat — это фонд, который вообще очень ограничен в возможностях тратить. Так что это мои личные средства.
— Приходилось отказываться от расследований, просто потому что на них не хватает денег?
— Да, чтобы не обанкротиться, мы делаем только самые важные расследования. Есть наводки, от которых пришлось отказаться, потому что приемлемые источники [финансирования] — хорошие прозрачные фонды — не дадут на такое деньги. А те, кто дал бы, неприемлемы уже для нас.
— Верите ли вы людям, у которых они купили сведения? Не могли ли они подделать какие-то документы?
— Ни одна цепочка данных в нашем расследовании не составлена из информации только от одного источника. То есть 10 биллингов мы покупаем у 10 разных дилеров. Ни один из которых не знает, что мы на самом деле ищем.
Мы уже находили «отравленные» спецслужбами данные. Например, от одного источника получали список из 177 пассажиров рейса, а от другого — из 179. И те двое, которых не хватало, оказывались самыми интересными.
— Вы находите «отравленные» данные у людей, с которыми постоянно работаете?
— Чем дольше [мы с ними работаем], тем вероятнее, что это произойдет. После нескольких расследований [российская] контрразведка понимает, через какой источник начинать подавать нам «испорченные» данные, — поэтому источники нужно постоянно менять."
"— Откуда в расследованиях Bellingcat постоянно появляются детализации звонков и перелетов? Их что, свободно продают?
— Да, их продают: в России чрезвычайно большой черный рынок самых разных данных и утечек. Для нас важно получать их, не подвергая угрозе источник [слива]. Это единственный барьер.
— Навальный, пересказывая ваше расследование, горячо благодарил Ирину Яровую, чей пакет поправок в 2016 году обязал операторов связи хранить пользовательские данные до трех лет. Это действительно расширило «предложение» на теневом рынке данных?
— С введением «пакета Яровой» предложение на рынке данных не столько расширилось, сколько углубилось: теперь действительно продают уже три года данных, а не шесть месяцев, как раньше было.
— К началу расследования у вас были только данные о переговорах главы «Сигнала» Артура Жирова — а сколько еще биллингов пришлось докупить?
— Около 10–15.
— Биллинги, данные о перелетах — сколько это стоило? На примере вашего последнего текста?
— Много стоило. Точную сумму называть не буду, потому что жена меня убьет. «Новичком».
— По нашим расчетам, стоимость одного такого расследования может доходить и до миллиона рублей. Одна геолокация — это 25 тысяч, детализация звонков по одному номеру — 80 тысяч, сведения о пассажирах одного рейса — 10 тысяч рублей, говорят нам собеседники на рынке «пробива». Как Bellingcat финансирует такие вещи?
— Bellingcat ни цента не дает на приобретение таких данных. Bellingcat — это фонд, который вообще очень ограничен в возможностях тратить. Так что это мои личные средства.
— Приходилось отказываться от расследований, просто потому что на них не хватает денег?
— Да, чтобы не обанкротиться, мы делаем только самые важные расследования. Есть наводки, от которых пришлось отказаться, потому что приемлемые источники [финансирования] — хорошие прозрачные фонды — не дадут на такое деньги. А те, кто дал бы, неприемлемы уже для нас.
— Верите ли вы людям, у которых они купили сведения? Не могли ли они подделать какие-то документы?
— Ни одна цепочка данных в нашем расследовании не составлена из информации только от одного источника. То есть 10 биллингов мы покупаем у 10 разных дилеров. Ни один из которых не знает, что мы на самом деле ищем.
Мы уже находили «отравленные» спецслужбами данные. Например, от одного источника получали список из 177 пассажиров рейса, а от другого — из 179. И те двое, которых не хватало, оказывались самыми интересными.
— Вы находите «отравленные» данные у людей, с которыми постоянно работаете?
— Чем дольше [мы с ними работаем], тем вероятнее, что это произойдет. После нескольких расследований [российская] контрразведка понимает, через какой источник начинать подавать нам «испорченные» данные, — поэтому источники нужно постоянно менять."